Эпизод 6. Большой и тёмный мир

Просьба Розы

Роза, наша соседка, шла вровень с медленно едущим тарантасом. Вроде Ганькевич и хотел поддать газу, но в то же время что-то будто бы останавливало его от этого. Роза его бесила, он тяжело вздыхал, закатывал глаза, хмуро смотрел вперед, но, тем не менее, слушал её и даже отвечал.

Мы обычно ходили в клетки, чтобы вытаскивать оттуда всякое. Роза же хотела присоединиться к нам, но не в качестве помощника, нет. Она хотела просто смотреть, что там происходит, по её словам – «прогуляться». За это она обещала осколки, причём называла весьма соблазнительную сумму – по сути, нам и делать-то ничего не надо было, просто довезти Розу до клетки и смотреть, чтобы она там случайно не убилась.

Управленцы не в первый раз приходили с таким предложением. Для них это было запрещено, обращаться к нам, наёмникам, чтобы мы их покатали тут и там, но желание путешествовать и купаться в море перевешивало все возможные риски. Ганькевич называл это «туризмом».

Роза тоже работала в Управлении, но Ганькевич, тем не менее, не соглашался её возить. В чем была причина, я догадывалась, но до конца не понимала. Её слова подкреплялись обещанием дать много осколков – нам это было бы кстати. Штрафов у нас опять приличное такое количество, все висят на холодильнике, все неоплаченные.

- [Роза] Ганькевич, ну, тебе сложно, что ли?

- [Ганькевич] Мне вовсе не сложно.

- А почему ты тогда сопротивляешься?

- Ты и сама знаешь.

- А если я скажу, что говорю от лица Управления и ты обязан мне подчиниться?

- А Управление знает о том, что ты с наёмниками якшаешься?

Брови Розы поползли вверх.

- [Роза] Ну, что ты начинаешь-то?

- Ты первая это начала.  

- Даже осколки не убедят тебя помочь мне?

- Тем более осколки. Зачем ты обращаешься ко мне? Иди в своё Управление.

- Ты меня будто бы совсем не уважаешь. 

- [Ганькевич, с презрением] А за что? Что ты такого сделала, чтобы я мог уважать тебя, женщина?

Мне даже интересно, чему надо было произойти в прошлом, чтобы Ганькевич столь сильно взъелся на Розу – ну, кроме того эпизода, где она натравила на нас сборщиков штрафов. Она тут единственная наша соседка на всю округу. Роза не то чтоб часто появлялась в своём доме, старом железнодорожном вагоне за забором из колючей проволоки, но каждый раз, как Ганькевич видел её, они всегда поддевали друг друга. По всей видимости, это был давний конфликт, тлеющий, но никак не угасающий.

Более того, несмотря на то, что Роза была из Управления, Ганькевич в её присутствии не стеснялся выражений в отношении любых управленцев и их контор. В иных случаях он бы побоялся так говорить, да и меня бы удерживал от любых комментариев в их адрес, но вот Розу он будто бы совсем не боялся, словно она не могла передать его слова другим своим коллегам. 

Видя, что на Ганькевича её речи не действуют, Роза стала говорить больше для меня.

- [Роза] А вот ты знаешь, откуда осколки появляются?

- [Клара] Нет.

- Их делаем мы, управленцы. Мы ходим в клетки и фотографируем происходящее там. Получается снимок, такая табличка. Её можно разбить – так получаются осколки.

- [Клара – Ганькевичу] Слушай, дед, а почему мы с тобой не ходим фотать всё в клетках, а? Нам бы тогда не пришлось спины гнуть.

- [Ганькевич – Кларе] Подруга, и ты туда же? [Розе] Скажи на милость, женщина, и давно это ты осколки производишь?

Мы уже доехали до дома. Ганькевич остановил тарантас напротив входа, заглушил его, спрыгнул на бетонные плиты, прошёлся чуть вперед и закурил. Я присоединилась к нему. Роза смотрела на нас с осуждением.

- Ганькевич, меня повысили.

- А, то есть, теперь ты не уборщица в Управлении?

- Что ты такое мелешь? Я никогда ею не была.

- Ну, не знаю, не знаю.

- Пока что мне дают не так много работы, но скоро… скоро всё изменится. Ты ведь понимаешь, что тот, у кого есть свой транспорт, получает больше заданий, чем тот, у которого его нет? А значит, получает больше осколков.

Ганькевич почесал переносицу большим пальцем той руки, которой держал мундштук.

- Ну, и к чему ты это ведёшь, женщина? Если что, я не стану тебя возить всюду. Ни в качестве туриста, ни в качестве твоего личного водителя. 

- Да тебя и нельзя к нам! Ты ведь наёмник.

- Не больно-то и хотелось. Уж точно не помру, если Управление не возьмёт меня к себе.

- Так вот, поскольку Управление теперь посылает меня фотографировать объекты снаружи клеток, я внутри почти перестала бывать. А мне, понимаете, нравится бывать в клетках, гулять там, всё разглядывать. Это же ужасно интересно! Жить без этого не могу. Люблю сидеть под настоящим солнцем, а не под черно-желтым небом. Люблю настоящую воду. Настоящие, живые деревья.

- По-моему, ты немного переигрываешь.

- Ганькевич! Просто слушай. Так вот, я заплачу вам, чтобы побыть туристом…

- Женщина, я же уже сказал…

- Ты не дослушал! Ты не слушаешь! Так, Ганькевич. Я не только вам заплачу, но ещё и скажу вам, куда приехать. Вы же знаете, что я из Управления?

- Лучше бы не знали.

- Управление может мне сказать, какие клетки самые лучшие, золотые, считай. Где больше всего предметов. Дорогих предметов, Ганькевич. Понимаешь? Я просто погуляю по клетке, посижу на солнышке, а ты, в свою очередь, вынесешь оттуда вообще всё, а потом продашь втридорога. А? Как тебе?

Ганькевич докурил, вернулся к тарантасу и принялся отвязывать веревки, которыми был зафиксирован груз. Я помогала ему делать это с обратной стороны.

- Я всё ещё не понимаю, какой тебе с этого интерес. Почему-то мне кажется, что в этом всём есть какой-то подвох. Знаешь ли, я привык не доверять Управлению. Есть у меня свои причины для этого.

- Ганькевич, да что с тобой не так? Нет никакого подвоха, честное слово. Давай ты сам проверишь. Я скажу тебе, куда поехать, и если там будет всё не такое, как я сказала, тогда можешь мне смело отказать. Тогда никакого туризма.

Ганькевич развернулся и посмотрел на Розу недоверчиво.

- Что, я что-то не так сказала?

- Я вот думаю. Может быть, и соглашусь. Может, ты окажешься полезной мне.

Роза обрадовалась и хлопнула в ладоши.

- Ну, вот сразу бы так!

- Но, если это будет какая-то ловушка от Управления, женщина, я тебе лично голову оторву и даже не посмотрю, что ты управленец. Клара знает, что я так могу. [Кларе] Да, подруга?

- [Клара] Да, он может.

- [Роза] Тебе не придётся отрывать мне голову, Ганькевич. Как поедешь в клетки в следующий раз, загляни ко мне, я тебе скажу, куда следует отправиться.

- Посмотрим. 

Ганькевич начал вытаскивать из тележки тарантаса всякие предметы и переносить их в садик и на кухню. Роза от нас почему-то не уходила, следовала за нами, смотрела, как мы работаем.

- [Роза] И как вам такая жизнь?

- [Ганькевич] Женщина, уйди. Мешаешь.

- Я серьезно. И вам нравится таскать эти тяжести туда-сюда по нескольку раз?

- Да, нравится. Уйди, пожалуйста.

- Расскажите мне о своих достижениях. Чего вы добились, будучи наёмниками?

- Ты в своём уме?

- Я, вот, в Управлении уже многого достигла. Если бы я была наёмником, где я вообще была бы? А сейчас мне так хорошо. У меня замечательная работа теперь. У меня много осколков. Я много чего повидала. Я имею возможность нормально отдыхать – в отличие от вас. 

А вообще, думаю, Роза в чем-то права. Отдых мне бы не помешал – пару дней ничего не делать, вообще ничего, от момента пробуждения до сна. Я давно прошу об этом Ганькевича.

- [Ганькевич] Можешь просто оставить нас в покое? Нам и так нормально!

- [Роза – Ганькевичу] Ну, про тебя-то я и так всё знаю, можешь не напрягаться даже. [Кларе] А ты, Клара? Чего достигла ты?

Вытащила много всякого барахла из клеток. Задолбалась.

- [Клара, пожимая плечами] Наверное, я ничего не достигла.

- [Роза] Что, совсем? [С издёвкой] А я даже могу предположить, почему. Ты наверняка в чем-то талантлива, а Ганькевич не даёт тебе раскрыться. Тебе, скорее всего, интересно что-то другое, а не просто вытаскивание вещей из клеток, но Ганькевич тебя ограничивает!

- [Ганькевич] Ограничивает? Да ты попробуй её ограничь! Всё равно влезет куда-нибудь!  

- [Клара] Можно считать это моим талантом?

- [Ганькевич] Определённо.

Роза от такого ответа даже как-то зависла.

- В смысле? Я не это имела в виду!

Ганькевич перегородил Розе путь, не пуская её внутрь дома.

- До свиданья, женщина! Мы всё закончили!

- Но…

Дверь перед носом Розы захлопнулась.

Золотая клетка

Несмотря на своё яростное сопротивление, к следующей поездке Ганькевич всё-таки направил меня к Розе, чтобы я узнала про то, где же там находится эта золотая клетка. Роза обрадовалась и передала мне список указателей, которые нужно было миновать, чтобы добраться до искомого места.

- [Роза, весело] Потом обязательно расскажите, как пройдёт ваша поездка!

Ганькевич всё ещё был уверен, что Роза пытается его обмануть. Но слушать Ганькевича – это, конечно, такое, он во всём видит какой-то подвох, какую-то ловушку. Я же не считала, что наша соседка какой-то там ужасный человек. Она, конечно, работает в Управлении, но не делало же это её таким чудовищем? Как сказал бы Венчик Берчик, Роза просто выполняет свою работу. К тому же, во многих ситуациях Ганькевич сам был виноват. Оплатил бы лицензию хоть раз – и всё, никаких проблем.

Проехав по указателям, мы добрались до клетки – внешне такой же, как и все до этого. Заземлившись, прошли внутрь.

- Клетка – это всё ещё клетка. Не важно, что внутри. Мы можем вынести всё, - утешал себя Ганькевич.

А внутри оказался огромный магазин. На металлических прилавках лежала куча ярких товаров – и никаких лишних людей вокруг. Бери – не хочу. Это было превосходно. Прям какой-то подарок.

Настроение Ганькевича улучшилось.

- [Ганькевич] Так что, получается, Роза сказала правду?

- А ты не верил?

- Не верил. Я и сейчас до конца не верю. Всё пытаюсь понять, откуда появятся управленцы, чтобы скрутить нас.

Но никакие управленцы не появились, и мы действительно без лишних проблем нагрузили полный тарантас всякого добра.

Когда мы вернулись обратно домой, Роза ждала нас в нашем же садике. Ганькевич сразу же помрачнел.

- Доброго денька вам! Как я рада вас видеть!

- [Ганькевич] Что ты делаешь рядом с нашим домом?

- Ничего такого!

- [Ганькевич] Женщина, ты…

- Ну, что, съездили по моему указанию?

- [Клара] Да!

- И что, как вам?

Ганькевич оглянулся на заполненную доверху тележку. Это был самый легкий поход в клетку.

- [Роза] Так что, Ганькевич, теперь ты повезёшь меня с собой?

- Я подумаю.

- В смысле, подумаешь? Не может быть никаких раздумий!

- Я всё сказал.

Я видела, как сильно обиделась Роза. Подумала, что это, должно быть, не совсем справедливо. Всё-таки мы воспользовались её помощью, заработаем благодаря ей много осколков, а Ганькевич всё равно сопротивляется, не хочет возить с собой Розу. Это как-то неправильно, что ли, нечестно. Других управленцев он возит, а Розу, видите ли, почему-то не может.

Всё ещё не понимаю, за что Ганькевич так ненавидит Розу? Странно это как-то.

Роза уговаривает Клару

Когда Ганькевич ушёл спать, я отправилась к дому Розы, чтобы принести извинения за своего начальника. Наша соседка была очень печальна, на её лице были следы от слёз. Она сидела на крылечке рядом с мертвым растением в цветочном горшке. Я встала за покосившейся калиткой, но внутрь заборчика из колючей проволоки не вошла.

- Привет, Клара. Я не ожидала тебя тут увидеть.

- Роза, я… Ты извини Ганькевича. Он иногда бывает таким… Ну, таким.

- Да я уже привыкла. Мне просто обидно, что он не может пойти мне навстречу. Ведь я к нему с добрыми намерениями, а он… Скажи, а как, вот, ты с ним живёшь?

- Нормально живу. Он не самый плохой вариант. Думаю, бывают наёмники и хуже.

- Да он же ничего не хочет делать для того, чтобы жить лучше!

- Ну, почему. Я думаю, он старается заработать много осколков, чтобы потом переехать в новый дом.

- Разве так? Почему тогда он отказывается возить меня, если я обещаю ему как раз много осколков? Значит, что не так-то уж сильно он хочет куда-то переезжать?

Я пожала плечами. Достала из шляпы сигареты.

- Не кури тут, пожалуйста. Терпеть не могу сигаретный дым.

- Я не помешаю тебе.

Щелкнула зажигалкой. Затянулась. Выдохнула дым в сторону. Роза внимательно следила за каждым моим движением. Во взгляде её я видела осуждение.

- [Роза] Ну, а ты? Зачем ты работаешь с Ганькевичем?

- А я ему ещё долг не выплатила.

- Долг? В смысле, долг?

- Ну, купил он меня. Много заплатил Управлению.

- И что, не хочется поскорее избавиться от этого бремени? Выплатить долг и укатить куда подальше, а? 

- Укатить – нет. Меня и тут всё устраивает. Я же говорю, Ганькевич не самый плохой вариант. Но вот перестать быть ему должной – это, наверное, было бы неплохо. Он хотя бы на этот счёт перестанет меня попрекать.

- Ну, так вот! Вот! Что тут можно думать-то тогда? Ты умеешь водить тарантас?

Что-то мне не нравилось, куда шёл этот разговор. Я напряглась.

- [Клара] Нет. Его же Ганькевич обычно ведёт.

- А я умею это делать. И я могу отвезти тебя до клетки, в которой есть много всего. Вытащишь это, а потом Ганькевич продаст – вот и выплатишь свой долг. Ведь правильно я понимаю, что пока он спит, ты ничего не делаешь?

- Делаю теперь – после одного случая. Чищу предметы на кухне. А потом сама иду спать.

- И часто?

- Всегда.

- А ведь ты могла бы зарабатывать осколки, пока Ганькевич спит. Помогать ему оплачивать все его штрафы и копить на новый дом. Разве тебе не хотелось бы перебраться в новый дом?

- Хотелось бы. Этот дом просто ужасен.

- Ну, и вот. Поехали? Смотри, это и тебе польза, и мне. Я прогуляюсь там, в клетке, на всё посмотрю, а ты заработаешь. Ещё и тебе осколков подкину.

- Клетки же далеко.

- Не, эта совсем близко. Это хорошая клетка, золотая. Такая же, как и та, про которую я вам рассказала ранее.

На самом деле, аргументы Розы звучали достаточно убедительно. Я прикинула, сколько ещё будет спать Ганькевич, через сколько меня саму потянет в сон, и подумала, что мы, вероятно, можем успеть съездить до клетки и вернуться домой. Надо будет что-нибудь придумать, как я буду объяснять Ганькевичу, откуда вдруг в тележке тарантаса взялся груз. 

Я бросила окурок и втоптала его в песок.

- [Клара] Давай, поехали. Не будем терять время.

- Отлично!

Роза передала мне мешочек с осколками. Это окончательно убедило меня в том, что наша соседка – хороший человек.

Тайная поездка

Я знала, где у Ганькевича лежал ключ от тарантаса, и было совсем несложно утащить его из кармана своего спящего начальника. Показала ключ Розе, передала ей. Она кивнула и завела наш транспорт. Я уже привычно погрузилась в тележку, рядом с лопатой, верёвками заземления и прочими инструментами, и мы двинулись в путь.  

Роза вела тарантас мастерски. Точно раньше она только этим и занималась. Я даже удивилась. 

- [Клара] Ты тоже была наёмником?

- Управление научило водить, ничего такого. Хочешь, и тебя научит.

- Да нет, спасибо. Я, если что, Ганькевича попрошу.

- А он согласится разве?

- Нет, но я его очень хорошо попрошу.

Клетка и в самом деле оказалась близко. Обычно в этом районе в клетках не появлялось ничего приличного – в основном какая-то желтая пустыня с парой развалюшек, все, кто хотели, уже давно оттуда всё вынесли. Но раз Роза привезла меня сюда, значит, теперь обстановка внутри иная, более богатая на предметы? Даже интересно.

Роза заглушила тарантас и слезла с места водителя. Я достала из тележки верёвки и колышки, чтобы сделать заземление. Роза не дала мне себя обвязать – она сама закрепляла верёвку на своём поясе.

- [Клара] Ты же знаешь, что привязывать себя надо крепко?

- Да. Не переживай.

- Хорошо. Тогда… Сейчас мы с тобой пойдём внутрь. Я первая. Сейчас, сейчас… Так. Так.

Почему-то я считала, что, если не комментировать всё подряд, Роза мгновенно потеряет ко мне интерес, развернется и уедет.

Сделав разрез в первой стенке складным ножиком, я прошла в душное и влажное межстенное пространство. То, что я шла вперёд, вела за собой Розу, заставляло меня чувствовать свою важность и ответственность. Меня прямо-таки переполняло чувство собственной значимости.

Я осмотрела внутреннюю стенку, покрытую крупными черно-серыми пятнами. Опыт у меня уже был: место для следующего разреза надо было выбирать там, где стенка была светлее всего – там, скорее всего, не будет никаких объектов и через них не придётся пролезать, рискуя хорошенько застрять или ободрать себе руки-ноги.

Всё моё внимание было так сосредоточено на поиске наилучшего места входа в клетку, что я даже и не сразу заметила, что что-то не так. А что, собственно?..

Роза мне ничего не говорила и не отвечала. Её вообще не было рядом со мной, зато за пределами клетки слышалась какая-то возня. Тревога больно кольнула меня в сердце.

Сложив нож, я убрала его в карман и быстрым широким шагом добралась до первого разреза, ещё не успевшего зарасти, затянуться плёнкой. В просвете я заметила Розу – она стояла рядом с моим колышком заземления.

Не нравится мне это. Вообще не нравится!

Роза заметила меня. Заметила, что я ещё внутри клетки, за первым слоем. И затем она ударила ногой по колышку. Он накренился, но не упал. Всё-таки хорошо я его закрепила.

Но что эта женщина вообще творит?

Разбежавшись, я вылетела из клетки и в одно мгновение оказалась у Розы, тяжело дыша.

- [Клара] Что ты делаешь?

- Я? Ничего особенного.

- Ты что, пыталась лишить меня заземления? Убить меня?

Роза неловко улыбнулась. И снова ударила ногой по колышку, хотя это уже и не имело смысла.

- Роза, нет!

Роза развернулась и побежала к тарантасу. Села за руль и трясущимися руками пыталась его завести. Как всегда, он заводиться не хотел.

Я догнала Розу и схватилась за руль тоже.

- [Клара] Ты что, пытаешься уехать? А как же поход в клетку?

- Ну так иди, кто тебя держит.

- Разве это не ты хотела туда?

- С чего ты это взяла?

- Ты заплатила нам деньги, что я ещё должна была подумать?

- Это была неплохая плата за тарантас.

Погодите. Постойте. Что, блин? В смысле, «неплохая плата»?

Сердце моё заколотилось сильнее, меня бросило в жар, я ощутила, как горят мои уши. В голове засела единственная мысль, что сейчас произойдет что-то непоправимое, и я к этому так или иначе приложила руку.

Тарантас всё-таки завёлся. Роза взглянула на меня ещё раз, как-то по-доброму, как очень близкий человек, улыбнулась так располагающе, и сказала:

- Домой пойдёшь пешком.

- Не поняла сейчас. А ну-ка, поясни! 

- [Роза, дружелюбно] Поеду на вашем тарантасе, ведь я его купила. Мне как раз на новой должности такой нужен был.

- [Клара, со злостью и отчаянием] Да какое ты имеешь право!

- [Роза, всё ещё дружелюбно и миролюбиво] И не смей на меня повышать голос. Будешь вести себя хорошо, и Управление, может быть, будет обращать на вас меньше внимания.

Пустой тарантас рванул вперёд. Я побежала за ним.

- [Клара, переходя на крик] Ты не можешь меня тут оставить!

- [Роза, повысив голос] А кто мне помешает?  

- Нет! Не делай этого!

- Всё, давай, удачи.

Бежать долго за тарантасом у меня не получилось – быстро выдохлась и остановилась. Наклонившись, я пыталась отдышаться. Сердце буквально выпрыгивало из груди, в висках стучало, было невыносимо жарко.

Я вдруг поняла, что это всё. Буквально всё. Пиздец.

Я только что потеряла средство нашего заработка, нашу главную ценность. Ганькевич больше не сможет возить нас в клетки. Мы не сможем продавать вещи. А затем нас разберёт Управление, потому что посчитает бесполезными.

Но, вероятно, я до этого самого момента и не доживу. Скорее всего, Ганькевич снова открутит мне голову. И не просто открутит, а пройдётся по ней лопатой, разламывая на куски, чтобы наверняка.

Почему я не поняла сразу, что Роза такая вот дрянь? Ганькевич ведь недаром так плохо к ней относился! Он знал! Он всё знал!

Хотелось закричать. Хотелось заплакать, но я сдержалась. Горло болело.

Я посреди грёбанного ничего. Посреди серо-зелёной пустыни, совсем одна, в тишине, без каких-либо ориентиров на черно-желтом горизонте. За мной полыхает широкая и высокая стенка клетки. Что мне вообще делать-то?

Закурила. Нервно застучала ногой.

Так, нужно успокоиться. Подумать. Так-так.

Я оглянулась на клетку. Разрез уже зарос мутной пленкой.

Может ли быть в этой клетке какой-либо транспорт? Или нет? Боже, я даже не знаю, поедет ли он, если я его как-то оттуда смогу вытащить! Как мне добираться до дома? Это на тарантасе до дома недалеко, а так – сдохнуть можно, пока пешком дойдешь!

Я отчаянно хотела домой. Но, в то же время, я понимала, что там меня будет ждать крайне неприятный разговор на длинной кухне. Обычно Ганькевич именно там меня отчитывал, сидя на своём любимом месте с торца стола.

Подсчитав количество сигарет и прикинув, на сколько мне бы хватило, я спрятала пачку в шляпу, забрала заземление и двинулась быстрым шагом от клетки, докуривая на ходу. Куда-нибудь я точно приду. Если что, спрошу у кого-нибудь дорогу. Язык до дома доведёт. 

Ноги горели. Я просто уже физически не могла ими шевелить. 

Единственный, кто мне встретился за всё это время – управленец в костюме и маске. Он заменял таблички с названиями на столбиках-указателях. Моё приближение он заметил издалека и замер, когда я подошла к нему.

- [Клара, с надеждой, смешанной с раздражением] Ты знаешь, где живёт Ганькевич?

Управленец покачал головой.

- [Клара, в сторону] Да как бы это сказать… [Управленцу, с ещё большим раздражением] Ну Ганькевич! Такой бородатый дед в плоской шапке! Очки ещё круглые у него! Вы его ещё постоянно ловите возле клеток! Понимаете?

- [Управленец, как бы оправдываясь] Я всего лишь меняю указатели, я не знаю никакого Ганькевича.

- [Клара, в сторону] Ох, боже мой. Правильно Ганькевич говорит, сложно с вами. [Управленцу, повышая голос] Завод знаешь? Большой мёртвый завод? Там ещё посередине высокая такая башня с трубой внутри?

Управленец будто бы задумался, но потом интенсивно закивал.

- Завод знаю.

- Ну и где он?

- Вам нужно вон в ту сторону. Километров десять.

Да вы серьезно, что ли? Я всё это время шла не туда! При мысли о том, что мне опять предстоит долгая дорога по мягкому песку, я взвыла.

Хотя, как знать, может быть, управленец имел в виду не тот завод, и уже при приближении я пойму, что опять всё зря.

Снова дома

Ну, наконец-то, я здесь! Дом, милый дом. Никогда бы не поверила, что обрадуюсь, увидев привычную местность с заводом и длинным домом. Заходить внутрь мне было страшно. Я долго медлила с этим, пару раз покурила, посидела в садике, прежде чем зайти.

Ганькевич встретил меня на кухне, на его любимом месте. Он сидел в свете фонарика, напряженный, нахмурившийся, и подпирал голову левой рукой. В правой руке у него был зажат мундштук, но сигареты в нём не было. Ганькевич глубоко дышал, будто бы старался успокоиться.

Внутри дома был бардак. Шторки из капсул были сорваны. Вещи, которые Ганькевич до этого чистил вместе со мной на кухне, валялись всюду в беспорядке. Быстро заглянула и в большую комнату – диван, на котором я сплю, весь был в заметных пыльных следах: его явно кто-то пинал. Одеяло и ещё один плед лежали скомканные на грязном полу. Маленький столик, на котором обычно стояло радио, был перевернут.

Вернулась в коридор, встала напротив двери в кухню. Я и ждала, и боялась того момента, когда Ганькевич начнет расспрашивать про моё отсутствие и про то, что случилось с Розой. В голове у меня за время долгого путешествия по пустыне уже сложился логичный ответ, который закрыл бы любые вопросы и снял с меня вину за произошедшее. Но при виде сурового злого лица Ганькевича я поняла, насколько же ничтожно могли прозвучать любые аргументы с моей стороны. Ганькевич не смотрел на меня, он просто повернулся в мою сторону, но мне стало совершенно неуютно. Выглядел он как-то нездорово. Кашлял, будто бы простудился, но это невозможно было.

- Ч-что произошло?

- [Ганькевич, тихо, с трудом сдерживая гнев] Я немного вышел из себя.

- И разгромил дом?

- [Ганькевич, переходя на крик] И разгромлю его ещё раз, подруга, если ты мне сейчас же всё не расскажешь!

Ганькевич резко дернулся, махнул рукой, и рядом с моей головой что-то с оглушительным треском разорвалось, разлетелось на кусочки. Пепельница! Он кинул в меня пепельницу со стола! Он совсем того!..

- [Клара, испуганно] Ты чё, сбрендил, дед?

Ганькевич зарычал и кинулся вперед, как зверь, протягивая ко мне свои руки со скрюченными пальцами.

- Убью! Убью!

Сердце моё сильно забилось. Я в панике забежала в ближайшее безопасное место, темную ванную комнату, освещаемую небольшой оранжевой лампочкой над раковиной, захлопнула за собой дверь, подвинула щеколду влево, и изо всех сил вцепилась в ручку. Ганькевич дергал дверь с обратной стороны – пытался проникнуть ко мне. 

- Открывай! Быстро открывай!

Дверь ходила ходуном, на меня сверху сыпался песок. Боже, Ганькевич же прорвётся сюда! Я лихорадочно осматривалась по сторонам, пытаясь понять, как бы мне закрыться, защититься от Ганькевича. Пальцы всё больше болели – я бы долго так удерживать дверь не смогла.

- Подруга! – ревел Ганькевич.

- Отстань от меня! Я не виновата!

- Где ты шлялась всё это время? Где мой тарантас?

- Дед, это не я! Это всё Роза!

- Ты меня не поняла? Отвечай! Где мой тарантас?

- Дед, уймись!

Ганькевич заорал во весь голос, после чего наступила неожиданная тишина. Послышались шаги – Ганькевич будто бы ушёл на кухню. Я сделала пару шагов назад от двери.

Успокоился, что ли?

Вдруг что-то заскрежетало, точно по полу волочили тяжелый железный ящик. Судя по звуку, этот предмет вытащили из кухни в коридор. В дверь в последний раз что-то громко и со звоном ударило, отчего я вздрогнула.

Всё внезапно прекратилось, будто бы Ганькевич не пытался больше нападать на меня. Я сделала пару шагов к двери, сняла шляпу и прислушалась к происходящему в квартире. Где-то в комнате негромко играло радио. Ганькевича слышно не было.

Выждав некоторое время и рассмотрев все предметы в ванной, я попыталась выйти в коридор, но дверь не поддалась. Она во что-то упиралась.

Не поняла, в смысле?

До меня опять не сразу дошло, что случилось. Что такого у нас было на кухне, тяжелого и металлического, что Ганькевич мог оттуда вытащить? Плита и холодильник. Ганькевич чем-то таким подпёр дверь, чтобы я не могла выйти.

С-с-сука!

- Дед! Быстро выпусти меня!

- Посиди-ка пока там, подруга, - отозвался Ганькевич из комнаты. Судя по голосу, он уже немного успокоился.

Теперь уже заорала я и пнула дверь, да так, что у меня нога заболела. 

Я залезла в грязную, ржавую ванну, вытянула ноги и закурила, стряхивая пепел в находящуюся рядом раковину. Что ж, оставалось только ждать.

Ищите женщину

Я услышала, как пришёл Венчик Берчик.

- [Венчик Берчик] Что-то в вашем доме сегодня ещё хуже, чем обычно. Не смог бы я у вас тут жить.

- [Ганькевич, с сарказмом] Не смог бы он, ага.

- Что случилось?

- Тебя это меньше всего должно интересовать.

- Да почему? Если это какие-то наёмники устроили, то их можно привлечь к ответственности.

- Да, это были какие-то наёмники.

- Кто?

- Я.

- Хорошо, хорошо, я понял. А где Клара?

- Она наказана.

- За что? Что ты с ней сделал?

- Ничего особенного.

- Ганькевич…

- Она в порядке.

- Он запер меня здесь! – заорала я, ударив кулаком в дверь.

- [Венчик Берчик] Ты запер её в ванной?

- [Ганькевич] Почему тебя это так волнует? Ты здесь не за этим.

Возле двери раздался скрежет. Через мгновение свет резанул мне по глазам – Венчик Берчик осветил ванную нашим фонариком с кухни.

- [Венчик Берчик] Ты как?

Я вышла в маленький квадратный коридор и заглянула на кухню. Там всё ещё царил хаос. Ганькевич сидел возле гарнитура и молотком и зубилом отсекал от предметов лишние куски твердого песка – обычный результат того, что их не очень аккуратно подкопали в клетке. Кашель всё ещё мучал его.

Венчик Берчик, как всегда, был свежим и бодрым. В отличие от вечно задолбавшегося Ганькевича, он в нашем доме смотрелся совершенно неуместно, обстановка ему не подходила вообще.

- [Клара, заводясь с каждым словом] Как я? Как? Он запер меня!

- [Ганькевич, спокойно] Она заслужила.

- [Клара, указывая на Ганькевича] Он даже не выслушал меня!

- Я спросил. Спросил очень конкретно. Я спросил: подруга, не хочешь рассказать мне, где мой тарантас?

- Ты это вообще не так сказал!

- Это не важно. Суть вопроса я донёс. Так где он, мой тарантас?

- Странно, раньше ты не так сильно привязывался к вещам.

- Так раньше мой тарантас никуда не пропадал. Да, подруга?

Что ж, надо попробовать ещё раз. Я надеюсь, в присутствии Венчика Берчика Ганькевич будет вести себя более сдержанно. 

- Его украла Роза. Она меня бросила в пустыне, дед, ты представляешь? Ты хоть знаешь, как я устала сюда идти?

- [Ганькевич, начиная злиться] Не надо мне сейчас говорить, что во всём виновата одна только Роза!

- Но это так и есть! Если бы не она…

- Подруга, если бы ты хоть немного головой своей думала, то подобного бы не случилось!

- А я и думала своей головой! Роза не заставляла меня с собой ехать!

- Не понял. Ещё раз. Что?

Ого, я сломала ход мыслей Ганькевича. Он думал про меня хуже, чем я была на самом деле.

- Я с ней добровольно поехала до клетки. Я хотела зарабатывать осколки, пока ты спишь. Я не знала, что Роза окажется такой змеей! Предательница! Отобрала тарантас и бросила меня непонятно где!

Ганькевич поднял голову. Очки его сверкнули в свете фонарика. 

- [Ганькевич – Венчику Берчику] Вот, ты всё сам слышал. Я думаю, ты понятливый. Я тебя для этого к нам и вызвал. Розу знаешь?

- Если речь про твою соседку, то да, знаю.

- Можешь в Управлении узнать, где она сейчас?

- Даже представить не могу, зачем тебе понадобилась такая информация.

- Надо мне. И раз я сказал, что надо, значит, надо, какие вопросы-то?

- Если заплатишь, узнаю. Это же всё не за просто так мне даётся.

- Я заплачу… через некоторое время. На мели сейчас.

- Через некоторое время тогда я и принесу тебе информацию. Я не смогу узнать это бесплатно. 

- Нет, ты не понял. Я серьезно. Мне нужно найти эту Розу, понимаешь?

- Я понимаю, да. Ну, наказать управленца вам не получится даже со свидетелем…

- А зачем наказывать? Я просто заберу у неё своё.

- А если она обратится к своим за защитой?

- Никуда она не обратится.

- Откуда у тебя столько уверенности?

- Не переживай. Просто скажи мне, где она. Я обещаю, что не буду делать с ней ничего плохого.

Венчик Берчик помедлил с ответом.

- Хорошо, раз такая ситуация, я уточню у Управления об этом. За свой счет, но ты потом мне должен будешь. Ещё что-то? 

- Да. Когда узнаешь, где Роза, отвези нас туда.

Венчик Берчик достал блокнотик и пролистал его.

- Ты сейчас просишь меня весь день вам уделить. Но у меня есть и другие дела, ты знаешь?

- Я знаю, я знаю! Я заплачу тебе, честно заплачу за всё, просто дай мне возможность вернуть мой тарантас! Там у меня заначка лежит, в ящичке под сиденьем.

- Да понял уже. Дайте мне немного времени, и мы поедем.

Венчик Берчик вышел из дома. В окне я увидела, как он ходит туда-сюда по бетонной дороге, переговариваясь с кем-то по рации.

Посмотрела на осколки пепельницы, лежащие на грязном полу, и разбросанные всюду окурки. Надо бы из комнаты принести сюда вторую пепельницу, пока ещё целую. Или ту красную банку, которая стоит на фундаменте.

Сходила за банкой.

- [Ганькевич] Вот и что мне с тобой делать, подруга?

- Но почему со мной-то? Сделай что-нибудь с Розой!

- Если я что-нибудь реально сделаю с Розой, со мной потом что-нибудь сделает Управление! 

- Справедливо.

- Подруга, скажи мне, вот почему всегда, как только я оставляю тебя одну, происходит какая-нибудь хрень?

- Ну, не знаю. Приключения меня любят?

- Можешь хотя бы разок без них пожить?

- Скучно же каждый день одни лишь вещи таскать из клеток.

- Кому скучно-то? Мне, вот, очень весело.

Высоко закидывая ноги, я прошлась через весь бардак к столу, перевернула табуретку, немного освободила пространство для себя и села за стол, на любимое место Ганькевича. Закурила, пачку с зажигалкой положила перед собой. Ганькевич оглянулся и посмотрел на всё это с какой-то необъяснимой тоской. Неужели решил бросить?

Нет, наверное, дело не в бросании. Наверное, из-за того, что Ганькевич без тарантаса оказался заперт дома, он остался не только без работы, но ещё и без сигарет. У меня определённо была волшебная шляпа: после каждого моего сна сигаретная пачка наполнялась снова, так же, как и зажигалка – а если я их теряла, то они появлялись там опять. А вот у Ганькевича не так. Обычно он свои сигареты вытаскивал из клеток. Их там было приличное количество, почти в любой клетке встречались.

Я ведь очень долго отсутствовала дома. Все его запасы, вероятно, кончились. Ему даже до ближайшего магазина Управления так просто не добраться, ведь ближайший он только для тех, у кого есть тарантас.

Больше меня удивляло то, что он не пытался стрельнуть сигарету у меня. Гордость ему, что ли, не позволяет?

С другой стороны, у меня самой мало. Дам ему только в том случае, если совсем припрёт.

- И что нам делать, дед, если мы Розу не найдем? Купить новый тарантас?

- Дорого это, подруга. У меня сейчас столько нет. Да и у тебя. Твои накопления я уже потратил на оплату одного из последних штрафов. Помнишь, да?

- Помню. Такое разве забудешь. Я всё никак накопить ни на что не могу. Даже на то, чтобы долг тебе отдать.

Стряхнула пепел в банку.

- [Клара] Что ты будешь делать, когда мы найдем Розу?

У меня есть предложение. Давай оторвём ей голову! Она это заслуживает. Если Ганькевич боится это сделать, я сама за это возьмусь. И пусть она из Управления – ну и что, а управленцы, что ли, должны избегать наказания? Нет.

- Зачем загадывать так далеко? Для начала её надо бы найти. Если уж заниматься ерундой, подруга, то подойти к ней надо с умом. Я не собираюсь гоняться за ней по всему миру. Надо хотя бы ограничить место поисков. Венчик Берчик наверняка что-то придумает. Он умный.

Во мне постоянно возникало какое-то непонятное желание подойти к Ганькевичу и сочувственно предложить сигаретку, но я его отметала. Обойдется. Ганькевич меня запер. Он не заслужил никакого снисхождения. Пусть страдает.

- [Венчик Берчик, заходя на кухню] Ребят, вы ещё не забыли про меня?

- [Ганькевич] Ничуть. И что ты нам принёс?

- Розу послали делать осколки – фотографии ценных и важных мест. Не в клетках. Повсюду в пустыне. Это теперь новая политика Управления.

- Венчик, это вообще не помогает. Где именно в пустыне?

- Я знаю точно эти места и отвезу вас туда. Роза наверняка где-то там. Правда, я не знаю, где она уже была.

- И много их, мест этих?

- Достаточно.

- Розу что, внезапно завалили работой?

- Похоже на то. В Управлении сказали, что она теперь даже на отдых не прерывается, некогда просто.

Ганькевич отложил инструменты и поднялся на ноги. Зашёлся в кашле. Венчик Берчик ждал, пока приступ прекратится, скрестив руки на груди. В правой ладони он держал блокнот, и я поглядывала на него, пытаясь разобрать записи Берчика.

- [Венчик Берчик – Ганькевичу] С тобой всё в порядке?

- [Ганькевич, сдавленно] Ничего. Переживём. Ничего со мной не будет.

Мы вышли из дома. Я и Ганькевич погрузились в тележку тарантаса. Венчик Берчик сел на место водителя и повернулся к нам.

- Ребят, у меня к вам одна просьба. Не курите тут, ладно?

- [Ганькевич, мрачно] Да мне нечего. Курево закончилось. А новое где бы я взял? Я же в клетки не поехал. Из-за кое-кого.

Ганькевич метнул в мою сторону недвусмысленный взгляд. Я покачала головой. В этой ситуации не только одна лишь я виновата.  

Я заметила, что Ганькевичу стало максимально хреново. Он откинулся спиной на бортик тележки, запрокинул голову и закрыл глаза, тяжело дышал. Венчик Берчик заметил это тоже.

- [Венчик Берчик, с тревогой] Я могу помочь?

- [Клара, махнув рукой] Нет. Успокойся. Я знаю, что происходит.

Больше я не могла смотреть на это. Всё-таки достала из шляпы одну сигарету и протянула её Ганькевичу. Он приоткрыл глаза, взял её и дрожащими пальцами вставил в мундштук. Венчик Берчик хотел было что-то сказать, но я его определила:

- [Клара – Венчику Берчику] Ну что такого будет, если он сейчас покурит? Абстяга у него, понял?

- [Венчик Берчик] Не понял. Я таких состояний не испытываю.

Подкурила. Ганькевич жадно затянулся пару раз. Венчик Берчик пару раз кашлянул и помахал рукой перед собой, разгоняя дым - скорее, демонстративно, нежели это ему бы реально мешало. 

- [Венчик Берчик] Вы бы отходили хотя бы подальше. А лучше бы – вообще бросили.

- [Клара] Да что ты вообще про это знаешь.

- Не надо мне рассказывать, что сигареты – это лучшее, что есть у вас в жизни.

- Иногда это единственное, что у нас остаётся.

- Романтично. Но совершенно неубедительно. 

Когда Ганькевич докурил, он прям преобразился, будто бы одолел тяжелую болезнь. Лицо его сделалось довольным, даже счастливым. Давно я не видела Ганькевича таким.

Я знаю это состояние. После долгого перерыва от курева дуреешь.

- Спасибо, подруга. От души спасибо. Выручила.

- Да ничего.

Поскольку от столь искренней похвалы мне сделалось приятно, я чуть было не сказала, что могу отдать ему половину своих сигарет, но прикусила язык. Надеюсь, что мы найдем Розу до того момента, пока Ганькевичу снова не захочется покурить.

По следам Розы

На самом деле, мне даже нравилось искать Розу. Ведь в это время Ганькевич не заставлял меня таскать тяжести, я впервые за много дней по-настоящему отдыхала, ничего не делала, да ещё и получала новые впечатления, а такое я люблю. Прибывая на какое-нибудь место, где Роза могла бы быть, мы первым делом спрашивали у местных, побывала ли она тут, и, если ответ был утвердительным, ехали дальше. Правда, не везде нам удавалось найти кто-нибудь, кто мог бы нам помочь, и приходилось порой задерживаться где-то и самим искать следы этой Розы.

Вот, например, многоэтажный обсидиановый дом. Черно-коричневые блестящие стены, но окна были особенные, все разного размера, в них вместо стёкол были светящиеся мутные картинки, как на том фоне, который мы выпиливаем в клетках. В холле на полу повсюду ковры и – почему-то – доски, проложенные там, где ковров не было. Всё это, разумеется, тоже было вытащено из клеток.

- [Венчик Берчик, с гордостью] Дом Управления. Один из первых, построенный специально для проживания особо отличившихся управленцев. Правда, в нём случилась когда-то одна беда…

- [Клара] Какая?

Я готовилась сделать шаг вперед, но Венчик Берчик резко дернул меня назад за рубашку.

- Вот такая, из-за которой наступать на голый обсидиан нельзя. Знаешь, что будет?

- Да откуда мне знать-то? Я же почти нигде не была!

- Отключишься. Я серьезно. Совсем отключишься. Будет темнота. Не сможешь шевелиться.

Я опасливо огляделась. И кто мог решить, что это место представляет особую ценность? Тут же кругом опасный обсидиан!

Ганькевич курил, стоя несколько поодаль – сигареты он купил себе в первом же магазине Управления. Рядом с ним стоял невысокий усатый консьерж, держа в руках красивую пепельницу. Ганькевич был удивительно дружелюбен и болтал с этим дядькой – скорее всего, потому, что не воспринимал его как управленца, а значит, считал его своим.  

Забавно то, что когда мы вошли сюда, нас никто не встретил, хотя дом-то, вроде, приличный, и неприличных нас сюда пускать не должны были. Консьерж вышел из своей комнатки только тогда, когда Ганькевич начал курить: тот опасался за целостность ковров.

- [Венчик Берчик – Кларе] Вот из-за этого тут-то и положили везде ковры – это работает как ваше заземление. Но с ними, согласитесь, сразу как-то уютнее становится. Это один из самых лучших домов, построенных Управлением. Давайте пройдемся по нему, поищем Розу. Она может быть здесь. К тому же, вам тут понравится… 

- [Ганькевич] Уже понравилось! Давай дальше. Розы тут нет.

- Почему?

- [Ганькевич, кивая на консьержа] Вот он подтвердил, что она уже уехала.

А потом мы отправились на море. Но маленькое. Венчик Берчик им тоже почему-то гордился.

Когда ты видишь море в клетке, создаётся полное впечатление, что вокруг – бескрайнее пространство, хотя реальный размер клетки не то чтоб прям большой. Это во многом из-за постоянно меняющегося фона и освещения так получалось. А тут, что вообще тут? С одной стороны, вижу, находится песчаный берег, именно из желтого мелкого песка, настоящего, морского, а не из того, который повсюду тут в серо-зеленой пустыне. С другой стороны, метров через пятьдесят, виднеется невысокая обсидиановая стена, отгораживающая море от темного мира. Между ними – синяя вода, неспокойная, волнующаяся сама по себе, безо всякого ветра. На границе воды воткнуты большие разноцветные картинки тропического острова – фон из клеток, мы такой периодически выпиливаем и продаём.

Народ валялся на лежаках, освещаемый большими прожекторами, переговаривался, играл, плескался на волнах. По периметру пляжа вдоль сетчатого заборчика стояли управленцы в костюмах и масках.

- [Венчик Берчик] Это море специально достали из клетки. Не прям выкопали, нет. Устроили контролируемый разрыв клетки, но заранее огородили всё заборчиком, чтобы не растеклось. Думаю, что посещать такое море безопаснее, чем ходить ради этого в клетку.

- [Ганькевич] Но в клетке-то всё равно лучше. Там море настоящее, а не вся эта липа. 

- Зато тут заземляться не надо. И всё вокруг стабильное.

- Ну да, ну да.

Именно здесь, именно сейчас, именно в этот момент я вдруг почувствовала, как меня захлестнула лень. Мне совершенно не хотелось возвращаться ни к какой работе. Хотелось валяться на лежаке под жарким прожектором, курить и вообще ни о чём не думать.

- А хорошо тут, дед?

- Если ты думаешь, подруга, что в этом месте я забуду, что ты сделала с тарантасом…

- Эй, я не договорила! Раз уж мы здесь, я могу искупнуться? Я вижу, где я могла бы туда пролезть. Вон там дыра в заборчике…

- Нет, ты не можешь.

- Да почему?

- Во-первых, мы здесь не за этим. Во-вторых, подруга, ты серьезно? Я не доверяю местам, где так много управленцев – и тебе советую! Вот и что они делают этой толпой, охраняют море? От кого? От тех, кто не хочет билетик внутрь купить?

- [Венчик Берчик] Думаю, это для того, чтобы посетители не выносили оттуда воду.

И в самом деле. Когда кто-то выходил из воды, управленец подходил к нему и следил, как тот стряхивал с себя воду. Она почему-то выглядела не совсем как вода, скорее, была похожа на желе, и очень плохо стекала с кожи и одежды. Если человек не справлялся с тем, чтобы очиститься, управленец сам принимался за дело.

Было бы абсурдно, если бы не было необходимостью. С водой и в самом деле бывали проблемы. Не во всех клетках она имела одинаковые свойства. Иногда она была как тут. Иногда прозрачная, как воздух, и ничего не могла удержать на себе. Иногда плотная, как земля, и купаться в ней вообще нельзя было. Найти в клетках прям такую же воду, какая была тут, было бы затруднительно. 

- [Ганькевич] Посмотрели, поняли, приняли. [Венчику Берчику] Так, где Роза? Можешь спросить?

Венчик Берчик подошел к управленцам и окликнул их. Двое из них повернулись к нему, подошли и начали что-то активно рассказывать.

- [Венчик Берчик – Ганькевичу] Уехала отсюда недавно.

Вернулась я в тележку тарантаса несколько разочарованной. Не видать мне отдыха на море. Даже на таком маленьком.

Пока мы ехали ещё куда-то, Венчик Берчик постоянно держал связь с Управлением. Они подкидывали ему новые места, в которые отправилась Роза. Ганькевич, слыша это, сильно бесился.

- [Ганькевич] Не понял, ей надо посетить ещё десять мест? Да какой в этом смысл-то? Это то же самое, что фотографировать клетку! Это та же самая хрень, что и там!

- Не то же самое. Эти места ведь не в клетке теперь. Управление их облагородило, сделало доступными и безопасными. Понимаешь, Ганькевич? 

Ганькевича это не успокаивало. Его раздражало вообще всё, что связано с Управлением. Особенно если надо идти туда, где следы управленцев наблюдались буквально всюду.

В этом было какое-то издевательство. Будто бы кто-то из Управления специально подкидывал информацию о том, куда ещё надо Розе, но не чтобы нам помочь, а чтобы позлить Ганькевича, чтобы показывать мне, как же много всего я ещё не знаю и какой же ограниченной жизнью мы на самом деле живём. Люди, вон, и в обсидиановых домах живут, красивых, чистеньких, с фальшивыми окнами, и в море плескаются, и на искусственную гору залезают, и на странных животных смотрят, и на карусельках катаются, и вообще много чего делают. Легко было забыть, что это всё – не для обычных управленцев, а только для тех, кто повыше и получше прочих.

Даже если так, мне всё равно любопытно рассматривать окружение, но Ганькевич спешит, не желает нигде задержаться. Как только понимает, что Роза оттуда уже уехала – гонит Венчика Берчика прочь.

- [Ганькевич] Посмотрели – и хватит. [С сарказмом] Всё, всё замечательно.

- [Клара, разочарованно] Да неужели? Я не успела ничего понять.

- Уж поверь мне, опытному наёмнику. Я в таких делах разбираюсь.

Ему наверняка хочется поскорее вернуть свой тарантас и снова продолжить эксплуатировать меня, да и самому пахать без остановки. В конце концов, деньги-то нам брать откуда-то надо.

У Венчика Берчика в очередной раз заговорила рация – управленец рассказывал насчёт Розы. Ганькевич нахмурился. 

- [Ганькевич, вздыхая] Как меня раздражает этот голос из рации.

- [Венчик Берчик] Пока мы тут ехали, Розе дали задание посетить ещё несколько мест.

- Сколько?

- Тридцать. 

- Да откуда их столько-то? Они бы тут тогда на каждом шагу были!

- Не, темный мир большой. И очень удивительный.

- Очень! Особенно он удивителен тем, что в нём есть Управление!

Ну, что ж. Едем дальше. Где-нибудь Розу мы точно найдём.

Обсидиановый карьер

Итак, после долгого путешествия, во время которого мы даже поспали все по разу, у нас оставалось только одно место, где ещё могла быть Роза – обсидиановый карьер. Он был огромный, многоуровневый, с большими выпиленными черно-коричневыми кубами и плитами. В воздухе клубилась пыль. Сам карьер был заполнен работающими людьми – всё сплошь управленцы, все в масках и костюмах, все заземлённые.

- Мы что, нашли их гнездо? – воскликнул Ганькевич.

- Ну, а что ты хотел? Это важное для них место. Они тут так-то работают.

- Господи, давайте уже закончим с этим побыстрее! Разделимся. Кто найдёт Розу, кричите.

- [Клара] На Розу?

- Да что толку на Розу кричать? Нас зови, если увидишь её.

Венчик Берчик достал рацию, настроил частоту и выдал мне.

- [Венчик Берчик] Да, и ещё. Клара, для тебя повторюсь: не лезь к обсидиану. Не наступай на него. Даже не пытайся это сделать.

- [Клара, раздражённо] Да поняла я, зачем мне двести раз повторять?

Я пошла по самому верхнему краю карьера, пытаясь высмотреть Розу и тарантас. С моим не очень хорошим зрением это было не самым простым занятием – всё вдали расплывалось, одного управленца от другого отличить нельзя было. Как нам найти Розу? Дома-то она, конечно, без костюма ходила, но на работу отправлялась всегда в нём.

Верх карьера почему-то был выложен булыжником, точно тут проходила когда-то какая-то дорога. У самого края располагался ряд черных, металлических столбов, не особо широких. Что это, части старого ограждения? Я также заметила, что вдоль всей этой дорожки стоят старые, потемневшие, поломанные лавочки, развернутые в сторону карьера. Не думаю, что кто-то установил их тут по причине красивого вида на гигантскую яму в земле. Наверное, это всё остатки какой-то набережной, что была в клетке. 

Спустилась ниже по деревянной лестнице. Каждый из уровней карьера был выстелен досками и бетонными плитами из клеток. Это, как я поняла, они сделали, чтобы не заземляться постоянно. Звук моих шагов был разный, то глухой, то звонкий, то с каким-то хрустом, когда попадались маленькие камушки.

Ганькевич и Венчик Берчик переговариваясь по рации. Никто из них Розу ещё не нашёл.

Управленцы в основном были сильно ниже, ближе к дну карьера – чтобы их разглядеть, пришлось бы спуститься ещё. Единственный управленец стоял на песчаном склоне выше меня, почти у самого края, и старательно пилил деревянные столбы чего-то, похожего на пирс.

Интересно всё же, что тут было раньше вместо карьера. Управление, наверное, тоже хотело вытащить море, но не получилось? Вода утекла, а пирс, вот, равно как и часть набережной, остались. Я даже вижу следы от воды на столбиках, которые сейчас пилил управленец.

Я протёрла очки краем рубашки и снова водрузила их на нос. Поначалу я и не поняла, что это такое стояло на краю самого пирса, но чем ближе я была, тем сильнее билось моё сердце. Это же тарантас! Не понятно, правда, принадлежал ли он Ганькевичу, или, может, это транспорт Управления.

Тогда мне непонятно одно. Зачем управленец пилит столбики, если там наверху тарантас? Это же всё грохнется вниз.

Я уже была почти вровень с управленцем, когда он повернулся в сторону карьера лицом – маска была снята. На меня он не смотрел, просто оглядывал местность поверху.

Роза. Это Роза! Это определённо была она! А значит, это там наш тарантас, и Роза что-то хочет с ним сделать.

Рука потянулась к рации, но я себя остановила. Нет. Сначала я должна поговорить с Розой самостоятельно. Всё-таки, она именно меня обманула – кинула в пустыне, тарантас украла. Я хочу посмотреть в её глаза. Увидеть в них хоть какую-нибудь совесть. Если совести нет, то, может быть, выдавить эти глаза своими руками. 

Перекурила, раздумывая, как получше подобраться к Розе. Склон был достаточно крутой, ещё и из рыхлого желтоватого песка.

- Ну, что, подруга, не нашла эту женщину? – послышалось из рации.

Я испуганно зажала динамик, надеясь, что Роза не услышала это.

- Нет ещё, - поспешно отозвалась я и спрятала рацию в карман.

Принялась карабкаться наверх. Это было тяжело. Песок под ногами проседал и осыпался, я постоянно ощущала, как в любом момент могу упасть вниз. Под конец я так вымоталась, что моей прежней решимости сделать что-нибудь с Розой как-то поубавилось. Дыхание сбилось, пот катился градом.

Роза так увлечённо пилила эти столбики, что не заметила, как я подобралась к ней.

- [Клара, стараясь имитировать манеру речи Ганькевича] Ну, что, Роза, приплыли?

Для пущего эффекта я положила ей на плечо руку. Роза вздрогнула, обернулась и неловко засмеялась.

- Ой, Клара! Доброго денёчка! Приятно тебя здесь видеть!

Ну, вот, я и убедилась. Никакой совести в её глазах нет. Только какая-то хитринка, маскируемая под наивность. Ненавижу таких людей.

- Это тебе пока что приятно видеть. Потом уже будет нечем.

- О чём ты?

Я кинулась вперед, вытянув руки, вцепилась в костюм Розы, повалила её на склон, и мы вместе покатились вниз. Всё перед глазами мелькало, я уже не понимала, где и что, по ходу потеряла шляпу, но Розу не отпускала, так крепко её держала, что аж пальцы болели.

Мы докатились до середины первого уровня карьера и остановились. Я оказалась сверху. Сунула руку в карман, нажала кнопку передачи связи и торжествующе заорала:

- Я нашла эту Розу!

Ганькевич попытался выяснить, где именно я нахожусь, но я не могла ему ответить: мы с Розой продолжили кататься по пыльной дороге.

- [Клара] Что ты хотела сделать с тарантасом?

- Ничего такого! Просто устраивала маленький инцидент.

- Зачем? Разве тарантас тебе больше не нужен?

- Подруга, ты где? – снова донеслось из рации.

- [Роза] Ганькевич?

В какой-то момент Роза оказалась надо мной. Она с силой надавила мне на кисти рук, не давая мне пошевелиться. Впрочем, я и так уже выдохлась.

- [Роза] Мои коллеги сказали, что вы всюду за мной шатались.

- Конечно! Ведь у тебя шило в заднице, не можешь на месте посидеть!

- Ну и как тебе это всё? Много же всего, что ты не видела, а? Чувствуешь себя неполноценной?

Если честно, да. В какой-то степени.

- [Роза] Ты и дальше такой будешь, если останешься со своим Ганькевичем. Наёмники, что вы вообще видите в своей жизни?

- Какая тебе разница-то?  

Я не знала, сколько прошло времени, но в какой-то момент Ганькевич, видимо, всё-таки нашёл нас. Он шел быстрым широким шагом по краю карьера, который набережная, а Венчик Берчик был чуть позади. Увидев тарантас, Ганькевич тут же направился к нему.

- [Клара, повысив голос] Дед! Не ходи туда! Там Роза всё подпилила!

- [Роза – Кларе] Ты чё орёшь-то, как ненормальная?

После этого Ганькевич заметил и меня тоже. Венчик Берчик указал на меня рукой. 

- [Ганькевич, приложив руку к уху] Что?

Я вдруг похолодела. Ганькевич не слышит меня! Здесь слишком далеко, чтобы докричаться, а до рации я достать не могу, Роза держит мои руки!

Ганькевич, ничего не знающий про Розу и её странные дела, бодро зашёл на шатающийся пирс, оглядел тарантас, заглянул в ящичек под сиденьем. Сел на место водителя, завёл транспорт, хотя и не с первого раза. Начал сдавать назад, и вдруг пирс зашатался ещё сильнее.

Венчик Берчик вздрогнул и кинулся к Ганькевичу.

С громким треском столбы подломились, и Ганькевич вместе с тарантасом стремительно полетел вниз по склону.

Неожиданно ощутив в себе прилив сил, я вырвалась из рук Розы, оттолкнула её от себя и, совершенно не думая, насколько это реально, бросилась тарантасу наперерез. Он набрал совершенно чудовищную скорость, какую никогда не имел, и промчался мимо меня стальным ураганом, ухнул вниз, на второй уровень карьера. И, видимо, полетел по инерции дальше.

Послышались грохот и крики. Я подошла к краю, ожидая увидеть страшное.

Тарантас, покорёженный, кривой, был посередине дна карьера, прямо на обсидиановом поле. Ганькевич сидел, вцепившись в руль, как-то странно выгнувшись, и не шевелился. Управленцы бросили свою работу и обступили его со всех сторон.

Венчик Берчик съехал на заднице по песчаному склону, не забыв захватить мою шляпу, и подбежал ко мне. Роза всё ещё сидела на дороге чуть поодаль, совсем растерянная. 

- [Клара – Розе] Я вообще перестала тебя понимать ещё тогда, когда ты украла тарантас. Что, зачем? Тебе что, самой купить свой сложно?

- [Роза] Не сложно, вообще не сложно! Просто очень дорого. Без тарантаса ты никто. Зато с ним и работы больше, и осколков. Я очень хотела заработать много денег, чтобы переехать в местечко получше, подальше от вашего клоповника.

- А мы здесь причём вообще? Не хочешь жить рядом с нами – не живи, пустыня большая!

Роза была погружена в свои мысли, а потому меня проигнорировала. Она бормотала оправдания:

- …Но я и не думала, что меня после появления транспорта так завалят работой. Я даже отдыхать перестала. Постоянно в разъездах. Вы знаете, как это тяжело, без отдыха? Поэтому я решила устроить маленький инцидент, как бы аварию, чтобы в Управлении перестали так делать. Решила сбросить тарантас в карьер. Не было ведь транспорта раньше? Не было. И проблем у меня не было. А теперь есть. Ну, подумаешь, не справилась с управлением. Всякое ведь бывает, а? Лучше зарабатывать меньше, но жить спокойнее. Не сейчас, так потом от Ганькевича уеду. Далеко уеду.

Я была готова снова броситься на Розу. Венчик Берчик схватил меня и притянул к себе, не давая пошевелиться.

- [Венчик Берчик] Клара, даже не думай нападать на управленца.

- [Роза, переключив внимание на нас] Да! Вы у меня ещё получите. Особенно ты, Клара, за то, что напала на меня там, наверху.

Мы не сговариваясь посмотрели на сломанный пирс. Там, где проехал тарантас, виднелся глубокий, заметный след.

- [Венчик Берчик – Кларе] Ты что, уже напала на Розу?

Я хихикнула, ужасно смутившись.  

Управленцы внизу уже перетащили тарантас на заземлённые области, после чего принялись проверять, пришёл ли Ганькевич в себя. Я попыталась вырваться из рук Венчика Берчика, но он напрягся и схватил меня крепче.

- [Клара] Отпусти! Я хочу спуститься!

- [Венчик Берчик] Там и без тебя разберутся.

Через какое-то время управленцы поднялись и к нам. Никаких знаков отличия у них, как обычно, не было – все они были совершенно одинаковые в этих своих костюмах и масках.

- [Управленец] Может быть, вы объясните, что произошло? Я вижу, тут уже есть наш человек.

- [Роза] Не переживайте! Мой водитель просто не справился с управлением.

- [Клара, прищурившись] Водитель?

- [Управленец] У вас водитель – наёмник Ганькевич? Вы из какой конторы?

- Я только недавно стала делать осколки. Понимаете? Я ещё не все правила знаю. Если бы мне сразу кто-то сказал, что водитель не должен быть наёмником, я бы всё поняла!

- [Клара, злобно, в сторону] Пиздит как дышит.

- [Венчик Берчик, с осуждением] Клара! 

Управленцы переглянусь.

- Управление не должно иметь никаких дел с наёмниками, кроме строго обозначенных. Это – непредусмотренные уставом отношения. Нельзя делать водителем наёмника. За такое следует выписать штраф.

- [Роза] Кому штраф? Мне штраф? 

- Конечно. Вы работаете в Управлении, но не знаете его правил. Это недопустимо.

Управленец достал листок, приложил его к спине своего коллеги, что-то там написал, после чего передал Розе. Она нехотя взяла его. Я заметила, как сильно она расстроена.

- А вы тут, простите, откуда и зачем? - обратился управленец к нам. - Карьер запрещено посещать всем, кто не работает на нём. Вы же, я так понимаю, не из Управления?

Венчик Берчик одёрнул меня, когда я собиралась ответить, и сам заговорил:

- Мы просто стали свидетелями этого происшествия. Подумали, может быть, кто-то пострадал, и решили помочь.

- Помощь не требуется. Расходитесь.

- [Клара – управленцам] Этот водитель, Ганькевич, в порядке?

Венчик Берчик недовольно посмотрел на меня.

- [Управленец] Да. Напуган, но вполне жив. Немного поломался в паре мест, но перевязка и сон помогут ему.

- [Клара] А тарантас?

- Требуется ремонт, но, думаю, наши ребята справятся. В конце концов, это же произошло по вине управленца, нашего коллеги, и мы должны исправить его ошибки. Недопустимо, чтобы наш имидж страдал от чьих-то действий.

- Вы что, и тарантас чинить будете? Серьезно?

- Этот транспорт не принадлежит Управлению, это собственность наёмника. Управленец, не зная правил, воспользовался услугами наёмника, да ещё и привёл всё к такому результату. Недопустимо, чтобы по вине Управления кому-то был причинён ущерб.

 Я теперь вообще не понимаю, как мне относиться к Управлению. От всей этой ситуации мы, вроде бы, даже не прям чтоб сильно пострадали. Кроме Ганькевича. Он пострадал во всех смыслах.

Управленцы начали расходиться. Венчик Берчик отпустил меня и отдал шляпу.

- [Венчик Берчик] Я выполнил свою часть сделки. Тарантас мы нашли. Я бы хотел увидеть свои деньги – да потом поеду по делам.

- Ганькевич сказал, что деньги в ящичке тарантаса. Пойдём тогда вниз.

- [Роза, жалобно] Эй! А вы… Вы не можете подбросить меня до дома? А то у меня теперь нет возможности…

Мы с Венчиком Берчиком переглянулись.

- [Клара и Венчик Берчик, одновременно] Нет.

Вниз мы пошли под громкую ругань Розы. Я даже и не знала, что она знает такие слова.

История Розы

Ганькевич, перемотанный бинтами и зафиксированный палками, сидел в тележке своего тарантаса, и вид у него был совершенно потерянный. Он смотрел в никуда, слегка дрожал, в правой руке держал мундштук, но не курил. 

- Дед, ты как?

- Вы не представляете, что со мной было.

- Где?

- [Венчик Берчик – Кларе, тихо] Я думаю, он про обсидиан, на который выехал.

- Я перестал всё видеть и слышать. Я как будто бы оказался в очень темной, душной комнате, из которой нельзя было выбраться. Ты знаешь, подруга, как это страшно?

- [Клара] О, ты меня так в темной ванной запер! Я тоже выйти не могла!

- [Венчик Берчик, укоризненно] Клара!

- Я шевелиться не мог. Дышать не мог. Мог только думать, и это было страшнее всего. Вы понимаете, вы, оба? Я будто бы оказался в пустоте. Подвешенный в воздухе.

- [Клара – Венчику Берчику] Ё-моё. И что говорят, долго так будет?

- [Венчик Берчик] Да нет. Ему просто надо поспать. Он не первый на голый обсидиан попадает.

Я подошла к тарантасу, в котором ковырялись управленцы, наклонилась к ящичку, покопалась там и достала пару десятков осколков – подумала, что столько наверняка хватит за все эти поездки. Передала их Венчику Берчику. Он кивнул и хотел было пойти прочь, но я его остановила.

- А знаешь, Берчик, я всё хотела спросить. Пока ты не уехал…

- Что?

Мы отошли на некоторое расстояние от тарантаса.

- [Клара, чуть понизив голос] Я заметила, что у Розы и Ганькевича какие-то странные отношения. Они постоянно цепляются за каждое слово друг друга. Есть у этого причина? Роза когда-то что-то сделала Ганькевичу?

Венчик Берчик наклонил голову и покачал ей. Я заметила, как он скрывает улыбку.

- [Венчик Берчик] Все беды Ганькевича оттого, что ему всегда нужен напарник.

- Роза была напарником Ганькевича?  

- Он вытащил её из клетки ещё тогда, когда Управление не контролировало это. Вытащить-то вытащил. Пока она себя не осознала, жила с ним в одном доме, работала, выполняла, в общем, какую-то часть работы наёмника. А потом…

Я подумала, что я тоже не помню совсем первые дни, когда я оказалась в темном мире. Что со мной происходило до того, как я попала в контору Управления? Может быть, Ганькевич меня тоже ограниченно эксплуатировал уже тогда? Или что? Это даже страшно, если подумать. 

- [Клара] Потом, видимо, Роза осознала себя.

- Да. И не просто осознала, а поняла, что не хочет находиться в одном доме с Ганькевичем и делать всё то, что он заставлял её делать.

- У меня так же было! Я, когда Ганькевича увидела, сразу подумала, что не хочу рядом с ним быть!

- Проблема была ещё в том, что Ганькевич не просто так себе напарника вытащил из клетки. Он долгое время был одинок. Это тяжело. Никто не должен быть один в тёмном мире.

Я уже начала догадываться, что случилось.

- [Венчик Берчик] Ганькевич любил Розу. Очень любил. И, возможно, даже до сих пор любит. Ему больно от того, что она его не слушается и вообще не имеет к нему никаких ответных чувств. Сбежала от него в Управление, хотя вот он-то знает, какое оно на самом деле. Ганькевич неоднократно предупреждал её об этом, а Розе просто принципиально нужно было что-то, что не наёмники и не Ганькевич.

Возникла пауза. Я закурила.

- [Венчик Берчик] Знаешь ещё, вот тот вагончик, в котором Роза живёт, его Ганькевич купил и там поставил. Он пытался так с ней договориться, чтобы она в Управление не устраивалась. Хочется ей жить отдельно от Ганькевича, пусть живет, но в Управление не надо. А она всё равно туда пошла. Назло ему.  

- На самом деле, если так, то Ганькевича даже жалко.

- Очень жалко.

- Непонятно тогда, а ты-то откуда это всё знаешь? Мне, вот, Ганькевич никогда ничего не рассказывал.

- Меня он тоже вытащил из клетки. Я тоже был его напарником.

- Господи, и ты!

- И я. Ну, как, я удовлетворил твоё любопытство?

- Этого всего слишком много. Мне надо подумать.

- Хорошо, ты думай, а я поеду, у меня ещё дел много. Если нужна будет моя помощь, вызывайте по рации. Я всегда готов помочь Ганькевичу по старой дружбе. Но не бесплатно.

Венчик Берчик ушёл. Я следила за ним ещё долго – как он поднимался по всем этим лестницам наверх.

Управленцы разрешили Ганькевичу поспать у них в доме отдыха – бараке со множеством кроватей. Я сидела рядом с Ганькевичем, который оказался необычайно словоохотлив. Он бормотал и про темноту, из которой его вытащили управленцы, и про страх, что он испытал, и про тарантас, и про вещи из клеток, и про осколки, и про Розу – про то, как она предала его и ушла к Управлению.

Когда Ганькевич проснётся, ему будет лучше. Тарантас починят, мы вернёмся домой, и всё будет как раньше. Мы снова поедем на работу в клетки. Снова будем таскать предметы и продавать их. Снова будем чистить их на кухне от лишнего песка.

Вдруг я подумала, а не станет ли Роза делать что-то с нашим домом, пока нас там нет? Возможно, разобьёт окна? Всё сломает? Внесёт внутрь открытый огонь?

Не знаю. Но надеюсь, что ей хватит мозгов этого не делать. Иначе я всё-таки оторву ей голову.

- Берчик, эй, - сказала я по рации.

- [Венчик Берчик] Слушаю, Клара.

- Можешь периодически присматривать за нашим домом, пока нас там нет?

- Я давно это делаю по просьбе Ганькевича. Он мне за это платит. Так что не переживай за дом.